-В Горьковском днем и ночью бьется его сердце -железнодорожная станция,
журчит рокотом дизелей локомотивное депо, стучат на стыках рельсов
колесные пары, увозя тысячетонные грузы по назначению...
Это сегодня. А что было здесь десять, сто, тысячу лет назад?
Не раз станция, ее железнодорожники были свидетелями и участниками
великих, судьбоносных событий. Здесь решалась судьба одной из первых в
России железной дороги Царицын - Калач-на-Дону. Здесь в Гражданскую войну
сшибались красноармейские и казачьи конные лавы в смертельной схватке,
звенели стальные шашки да так, что к ним прислушивалась вся Европа.
Станция Воропонов сыграла не последнюю роль в исходе обороны Царицына.
Земля, на которой расположен поселок Горьковский, является частью
междуречья Волги и Дона, входит в бескрайние просторы, называемые в
недалеком прошлом Диким полем. В него входили земли Подонья, Приазовья,
Северного Причерноморья и юга центральной части России. Тысячи лет назад,
начиная с древнекаменного века, здесь поселился человек. Одни племена
сменялись другими. Процесс хозяйственного и культурного освоения этих
земель шел медленно и долго.
Известно, в бронзовом веке (конец IV — начало I тысячелетия до н. э.) на
Дону обитали киммерийцы. Они владели умением выплавлять бронзу, ковали из
нее орудия труда и оружие. Бронзовый век сменился железным веком (с I
тысячелетия до н. э.). На смену киммерийцам приходят скифы, а в VII—VI
веках до нашей эры сюда вторгаются близкие им савроматские (сарматские)
племена, С их деятельностью связано распространение металлургии железа и
изготовление железных орудий труда и оружия.
Детьми степей междуречья являлись сарматы. Это подтверждают раскопки
наших археологов на территории области. Так, летом 1998 г.
археологическая экспедиция под руководством профессора кафедры истории
России Волгоградского государственного педагогического университета В. И.
Мамонтова и его заместителя Н. Б. Скворцова обнаружила на территории
Калачевского района уникальный могильник, в котором хранились редчайшие
свидетельства сарматской культуры. Это были самые ценные находки не
только сезона, но и последних лет на территории Волгоградской области и
всего Нижнего Поволжья. В могильнике недалеко от реки Донская Царица, на
окраине хутора Вербовский Ляпического сельсовета был откопан скелет
сарматского воина. Его проводили в мир иной с дорогими вещами. Здесь
находились железный меч, бронзовый тазик, бронзовая чаша, железный нож...
А в ногах скелета археологи наткнулись на серебряный кубок. К кубку были
прикреплены две ручки, изображающие волков, отлитых из серебра и
прикрепленных к кубку заклепками. После очистки на кубке
прояснились изображения со сценами охоты на кабана, нападения грифонов
(мифических птиц с туловищем льва) на оленя. Находкам этим более двух
тысяч лет.
Следует рассказать и о других раскопках. Они сделаны в 1999 г. в том же
месте, на реке Донская Царица, и той же самой археологической экспедицией
во главе с профессором В. И. Мамонтовым. Было раскопано три кургана. В
одном из них обнаружены кости израненного воина. Однако наиболее богатым
явилось третье захоронение. На глубине около полутора метров лежал скелет
женщины, а рядом — кувшин, две кружки, флаконы из мрамора греческой
работы, бокал. Но самой уникальной вещью в этом захоронении оказалась
бронзовая патера (сосуд, используемый в каких-то религиозных обрядах для
омовений или освящения). Ребята, участники экспедиции, назвали патеру
глубокой сковородой, К ней была прикреплена массивная литая ручка с
вдавленной в торец головой барана из бронзы (длина ручки 14 см). Литье
ручки и головы так искусно и художественно выполнено, что не каждый
современный мастер по художественному литью сможет скопировать находку.
Однако была в кургане вещь и поценнее. Вызывает изумление дно патеры с
внешней стороны. Это рисунок, выполненный с огромной достоверностью,
запечатлевший женщину в момент доения козы. И доит она ее так, как доят
коз наши современные селянки — не сбоку, как доят коров, а сзади
животного, просунув руки к соскам вымени между задних ног козы. Рисунок
небольшой — с ладонь, бобры — смотрят с берега на странников как на редкое явление в сей стране; лебеди, орлы, гуси и журавли непрестанно парили над нами. Там существовали некогда города знаменитые, ныне едва приметны следы их...»
Вот тогда-то эти огромные степные просторы со звенящим на ветру ковылем, с
буграми и оврагами, поросшими густым кустарником, и были названы на Руси Диким
полем. Татаро-монголы засвидетельствовали свое пребывание на славянской земле
своими названиями рек и речек, городов и поселений, даже названием масти
лошадей. Например, речку Царицу, берущую начало на территории Горьковского
сельсовета, татары называли «Сарису», что означает «желтый песок», русские ее
стали называть по созвучию — Царица. Железнодорожная станция Арчеда и речка
Арчеда — от имени татарского князя Арчак.
Даже боевой татарский клич «Ур-ур» мы переняли, и стал он русским «ура!»
В 1380 г. князь Дмитрий Донской разгромил несметные полчища татар
золотоордынского хана Мамая... «С укреплением Московского государства,
усилением крепостничества растет число беглых крестьян, которые, спасаясь от
преследования феодалов, уходили на юг, расселялись у берегов рек. Дикое поле
становится пристанищем свободолюбивых людей, которых вначале называли
бродниками, а с XV—XVI веков — казаками. Основой существования их была охота и
рыбная ловля, а занятия главным образом военный промысел... По преданию, один из
первых известных нам знаменитых на Дону атаманов, искатель правды и доли, —
Ермак Тимофеевич, — несмотря на запрет Ивана Грозного, «гулял» десять лет «со
товарищами» на Дону и Волге, громил корабли богатых русских купцов и топил суда
персидских и бухарских послов. А когда царь приказал его изловить, Ермак ушел на
Каму (1581), в короткий срок покорив Сибирское царство, чем и завоевал себе в
русском Отечестве славу и бессмертие». Есть предание о том, что Ермак прошел
междуречье и в жестоких сражениях разбил войска татарских князей Арчака,
Скурихи, Глазуна и Кепке. А в назидание всем врагам Ермак на реке Медвдице
заложил четыре казачьих городка и назвал их именами князей: Арчединский,
Глазуновский, Кепинский и Скуришенский. Позже они были названы станицами. Ермак
со своим войском переходил с Волги на Дон по древней дороге Царицын —
Калач-на-Дону.
В исторической литературе есть упоминание о том, что, может быть, по этой самой
дороге шли полки Степана Разина, ведь здесь единственный, причем самый короткий,
путь от Волги к Дону.
В 1707—1708 гг. на Дону, в его верховьях бушевало Булавинское восстание. Участие
в нем приняли и наши степняки. Через степи шло пополнение с Волги, а также через
них разбитые царскими войсками уходили булавинские отряды с Дона на Волгу.
В 1717 г. татары совершили по междуречью опустошительный набег, дошли до
верховьев Хопра и Медведицы. Чтобы предотвратить такие набеги, Петр I своим
указом предписал построить Волго-Донскую сторожевую линию, представляющую собой
глубокий ров и насыпной вал. Фрагмент этого исторического сооружения можно
осмотреть на трассе Волгоград — Москва. Строить линию согнали многих
поселенцев междуречья.
Степь Приволжской возвышенности изобиловала несметным количеством дичи. Здесь
водилось много волков, о которых в этих краях долго жили яркие легенды. Люди
промышляли охотой, занимались рыбной ловлей. И только в XVIII веке здесь стало
развиваться земледелие. Эволюция выращивания колосовых культур шла очень
медленно. К середине XIX века земли междуречья были уже поделены. Однако
Волго-Донское междуречье оставалось «мертвым» полем. Степь была разбужена в
конце 50-х годов XIX столетия. Сюда пришли строители Волго-Донской железной
дороги. История прокладки «чугунки» от Царицына до Калача-на-Дону изложена в
романе Волгоградского писателя И. К. Реброва «Хищники», изданном в 1978 г. Иван
Карлович провел огромную исследовательскую работу, использовал в романе ряд
подлинных документов. Писатель опирается на исторические факты. В произведении
живут, действуют не только вымышленные герои, но и исторические личности. По
свидетельству И. Реброва, огромными площадями земли владели княгиня Трубецкая
(«на целых осемьдесят верст в округе»), барин есаул Гусев («все поля над речкой
Карповкой, к Калачу»), сенатор Бекетов («родовые владения», примыкающие к
Волге), да купец Денисов, а далее, за этими землями, начинались самые лучшие
земли немцев-колонистов, дарованные им царицей Екатериной II.
На речках Червленая, Карповка, Россошка, Царица, Донская Царица ютились редкие
поселения. Особняком на самом высоком месте Приволжской возвышенности стояло с
десяток мазаных хат хутора Воропоново. Километрах в десяти от него по дороге на
Калач стоял хутор побольше -Кривая Музга, около крайних хат которого протекала
речка Карповка.
«Достоверно неизвестно, как появился хутор Кривомузгинский. Может быть,
церковная летопись умышленно умолчала о первых поселенцах между Волгой и Доном,
как о людях не русских, исповедующих «неправильную» веру. В губернских архивах и
уездных канцеляриях тоже ничего не оказалось, что пролило хотя бы слабый свет на
историю затерявшегося в пустынных степях крохотного хуторка. Однако известно,
что по голым равнинам междуречья в давние времена прошла грозной лавиной орда
Чингисхана, основавшего в этих местах татарские города Бельджаман, Тарантал,
стойбища и укрепление городища Золотой Орды. Не тогда ли появились и
кривомузгские поселения? Кто знает, может, этот хуторок ведет свое начало и с
более ранних времен, когда тут кочевали гунны, булгары, печенеги, бряцали
оружием хазары. Известно, что в народе бытуют предания, будто сам Степан Разин
при своем походе в 1669 году на Донщину отдыхал на хуторе Музге и подарил
старому казаку Евлампию Цимбалу свой золотой шитый кушак, сказав при этом:
«Памятуй, казак, сию дарницу, ибо оная облита кровью народной за волюшку, иди,
казак, по станицам и хуторам, скликай к батюшке Дону молодцов на бранное дело».
Писатель И. К. Ребров сообщал:
«И вот, расположенный вдали от больших дорог, жил хуторок много десятков лет в
обычном томительном однообразии захолустья. Избы, саманные, с огромными
трубами, так были похожи одна на другую, будто делали их по одному и тому же
шаблону, а вокруг простирались голые неприглядные дали песчаных земель, поросших
кураем да низкими кустами полыни. На несколько верст по всей округе не было ни
деревца, ни кустика, и ничего не смягчало сурового вида полупустыни. Летом
хуторяне изнывали от жары и гибельных палящих ветров, а зимой здесь
свирепствовали такие метели, что избы скрывались в сугробах, и хуторок замирал
на несколько месяцев, не имея почти никакой связи с внешним миром.
Около крайних хат протекала мелководная речка Карповка, кое-где поросшая низким
камышом, над которым возвышался чигирь, устроенный для полива барских огородов.
Ничего как будто и не было примечательного в этом примитивном сооружении, и
работа на этих огородах была такой же, как и везде, однако мужики охотно шли
сюда на барщину. Крестьянские земли ютились по ту сторону речки, на высоком
песчаном солнцепеке, где почти ничего не росло. На бесплодном склоне долины
стоял одинокий холм, прозванный неизвестно почему Змеиным курганом. На нем вот
уже полгода торчал длинный шест с треугольным белым флажком, и не верилось
кривомузгинцам, что здесь, на суходолье, когда-нибудь будет станция
железно-рельсовой дороги. Но слухи из месяца в месяц становились все упорнее.
На юг от хутора, сразу за избами, стоял большой пятистенный барский дом,
обнесенный высокой тесовой полусгнившей оградой. Ветхость строений господского
двора свидетельствовала о том, что дела помещика пришли в крайний упадок.
Помещик Гусев, или, как его называли в Царицыне, «есаул Гусев», не мог
похвастаться достатком, кое-как сводил концы с концами. Имел он около сорока
десятин земли и три с лишним десятка трудоспособных крепостных крестьян.
Посевами колосовых почти не занимался: «Сей не сей — все равно пропадет!»
Держался только разведением цигайских овец и бахчами, причем продажа бахчевых
из-за дальности рынков была маловыгодной. Но так как в степях водилось несметное
число волков, на овцах тоже нередко приходилось терпеть большие убытки. Голодные
хищники особенно донимали в зимнее время.
Гусев с радостью узнал, что через его владения должна пройти железная дорога». И
помещик возмечтал продать Волго-Донскому акционерному обществу, которое начало
строить железную дорогу, Кривомузгинский хутор вместе со своим домом и овцами.
Но у Гусева был конкурент по аренде. Это госпожа Котенина, женщина характерная и
расчетливая... Имение Котениной находилось в двадцати верстах от хутора
Кривомузгинского, в небольшом, но сравнительно богатом селе Карповка. На такой
же земле, что и у кривомузгинцев, помещица выращивала замечательную капусту,
огурцы. Собирала неплохие урожаи ржи и ячменя. Землю пахала не допотопной сохой,
а плугами, приобретенными в Москве на заводе братьев Бутенап. Имела конные
грабли. Ее крестьяне молотили хлеб не цепами и каменными катками, а конной
молотилкой. А своими великолепными арбузами Котенина славилась не только в
Царицынском уезде, но и далеко за его пределами. Словом, все у богатой вдовы, не
в пример бедному соседу, делалось на уровне передовых достижений
сельхозпроизводства. Говорили, что и ее крепостные мужики жили гораздо богаче
соседей. Но держала их помещица в ежовых рукавицах.
Думается, эта подглавка дает читателю некоторое представление в том, на какой
земле расположен железнодорожный узел имени М. Горького, какие предки здесь
жили, чем занимались, чем богаты были степные просторы вокруг нынешнего поселка
Горьковского.
Нет, это была не мертвая земля, не выжженная степь. Здесь сшибались силы добра и
зла. Здесь зарождались цивилизации, люди тянулись к свободе, к прогрессу, к
совершенству. Это вечное стремление людей читатель почувствует и в последующих
главах.

Из книги Николая Шилина «ДЕПО».

Похожие материалы: